Священномученик Николай Сиймо родился 6 декабря 1875 года в г. Аренсбурге Эстляндской губернии в семье священника Адама Сиймо. Отец его учился в церковно-приходской школе и, как способный ученик, был отдан в Рижское Духовное училище и затем в Рижскую Духовную семинарию, где учился на казенный счет. По окончании семинарии Адам Сиймо, женившись на дочери аренсбургского священника Ольге Яковлевне Бойковой, был определен в 1869 году священником на остров Эзель в Андреевскую церковь Пига-Вольдеского прихода. Приход был беден. В скудости и тесноте приходилось жить о.Адаму, а ведь к 1880 году в его семье было три сына – десятилетний Павел, восьмилетний Петр и пятилетний Николай, будущий священномученик.
В 1880 году о.Адам Сиймо с острова Эзель был переведен на материк, а затем, в 1888 году – в Кронштадт, в новооткрывшийся эстонский приход. Впоследствии он служил в латышском приходе, который находился при храме Скорбященской иконы Божией Матери, располагавшемся над воротами Александро-Невской лавры.
В 1887 году его сын, Николай Сиймо, окончил немецкую гимназию в г. Юрьеве. В этом же году поступил в Рижское Духовное училище, по окончании которого стал воспитанником Рижской Духовной семинарии. В 1894 году отец переводит сына в Санкт-Петербургскую семинарию, и в 1897 году Николай Сиймо ее заканчивает по второму разряду. В этом же году он вступает в брак с дочерью эзельского священника Лидией Павловной Пановой (1876-1910). После этого Николай Сиймо получает назначение на священническое место своего отца – в Кронштадт, в Андреевский собор, т.к. его отец, священник Адам Сиймо, 2 августа 1897 года был переведен на новооткрывшееся место эстонского священника при Гатчинском Павловском соборе. 21 ноября 1897 года состоялась его диаконская хиротония в Исаакиевском кафедральном соборе. А через два дня, 23 ноября, в том же соборе, диакон Николай Сиймо был рукоположен Феогностом, архиепископом Старорусским и Новгородским, во пресвитера и отбыл на место своего назначения, в Кронштадт, в Андреевский собор, в котором прослужил до 1902 года.
Через некоторое время после назначения о.Николай начинает хлопоты по постройке в Кронштадте отдельного храма для эстонского прихода.
Вскоре дело с постройкой церкви приняло такой оборот, которого никак не мог ожидать ревностный эстонский священник, окормлявший православную эстонскую общину в Кронштадте. Господь Бог, «с вышних призираяй» и «убогия приемляй», видя усердные старания Своего пастыря и бедственное положение эстонцев, послал свыше Свою божественную помощь. «В Кронштадте, на углу Андреевской улицы и Александровского бульвара продается бывшая английская церковь, каменная, прочная. Рядом с церковью большой сад с трехъярусным домом – тоже. Церковь продается с тем непременным условием, чтобы она осталась церковью, и поэтому с громадной уступкой: спрашивают за нее 9 тысяч. Николай Андреевич Туркин (купец, известный кронштадтский благотворитель – свящ. В.К.) ухватился за мысль купить ее нам, на что я выразил свое полнейшее согласие. «Сначала, – говорит, – куплю церковь, а потом и дом, в котором можно устроить и школу, и помещение для причта и учителя». И, получив благословение о.Иоанна, Туркин начал действовать», – сообщал о.Николай своему благочинному об этом внезапном подарке судьбы.
Настойчивость и упорство, с каким о.Николай вел дело по покупке здания Англиканской церкви, во многом определили его успех: 4 июля 1902 года Кронштадтский потомственный почетный гражданин Н.А. Туркин купил здание англиканской церкви, и 8 июля того же года пожертвовал ее Кронштадтскому эстонскому обществу. (Это общество насчитывало около 800 эстонцев, преимущественно бедных тружеников). А 1 декабря 1902 года произошло знаменательное событие в жизни маленького эстонского прихода: в этот день св. праведный Иоанн Кронштадтский совершил иерейским чином освящение бывшей англиканской церкви, переданной православной общине эстонцев г. Кронштадта и названной в честь Воздвижения Креста Господня.
Из храма приглашенные на торжество направились в зал городской управы, где был сервирован обед на 250 персон, устроенный радушным Н.А. Туркиным. На обеде благочинный православных эстонских храмов Петербургской епархии о. П.П. Кульбуш, в частности, сказал: «Мы празднуем сегодня торжество победы доброго русского сердца, благодаря коему кронштадтский эстонский приход отныне имеет свой храм и твердой ногой пойдет по пути дальнейшего внутреннего преуспеяния и роста. Рука исконно-русских людей, преданных святой православной вере, протянула ныне свою помощь бедным православным эстонцам, первые из коих узнали в Лифляндии свет Православия лет 60 тому назад. Господа! Дело это принципиально важное. В Петербургской епархии такой подвиг любви на пользу покинутой доселе православной эстонской братии, покинутой сравнительно с отлично повсюду устроившимися эстонцами-лютеранами, мы видим впервые. Хвала и благодарение тем, кто это сделали. Поднимаю бокал за любвеобильный русский народ и от души желаю, чтобы всякий эстонец всем сердцем искренне усвоил себе то, чем жив каждый русский человек».
После дел, требовавших немалых хлопот, как-то: обустройство храма, открытие школы и пр., о.Николай посвятил себя всецело служению у престола Божия. Какое-то время он совершал богослужения каждый день, что по тем временам было явлением редким и исключительным. Вероятно, в этом он последовал примеру всероссийского пастыря св. прав. Иоанна Кронштадтского, храм которого находился в непосредственной близости к Крестовоздвиженской эстонской церкви. Молитвенная жизнь и необыкновенное боголюбие этого светильника веры невольно заражали и вызывали глубокий отклик в душе иерея Николая, ставшего священнослужителем по зову сердца, а не только в силу преемственности или из соображений материальных выгод.
Не только храм Божий и людей, близких по духу, любил о. Николай ровной, не показной и бескорыстной любовью. Он умел как-то спокойно смотреть даже на тех, кто причинял ему неприятности и неудобства, не теряя при этом невозмутимости духа и христианской к ним расположенности. В нем не было порывистости, вспыльчивости. Он был чужд той мелочной себялюбивости, которая заставляет человека болезненно нервничать при любых посягательствах на свое «Я».
Помимо приходской деятельности о. Николай, как и все священники того времени, много трудился на поприще религиозного просвещения. Так, с 1900 года он состоял законоучителем Кронштадтской школы при таможне, а также преподавал Закон Божий в городской эстонской церковно-приходской школе, являясь одновременно ее руководителем. Прилагал усилия эстонский пастырь и в борьбе с распространенным в России и губительным пороком пьянства. В 1907 году он был назначен членом комитета Кронштадтского Попечительства о народной трезвости, а двумя годами раньше стал руководителем Кронштадтского отделения Александро-Невского общества трезвости. Во внимание к понесенным трудам на благо отечества о. Николай 6 мая 1915 года был представлен к ордену св. Анны 3 степени.
В 1910 году семью Сиймо постигло большое горе – после продолжительной болезни скончалась матушка о.Николая Лидия Павловна. На руках у 35-летнего вдовца-священника осталось трое детей: семилетний сын Николай и две дочери, старшая Елена (ей исполнилось 5 лет) и младшая трехгодовалая Мария. Отец Николай остался без помощницы с тремя малолетними осиротевшими детьми. Крест пастырского служения, требующий от человека подвига жертвенной любви, стал для него еще тяжелее. Нелегкое будущее ожидало о. Николая впереди. Скорбь об утрате любимого человека, забота о детях, одиночество, – и все это при неустанных заботах о пастве.
Однако трудности многомятежной жизни не только не сломили души о.Николая, но и укрепили дух этого ревностного служителя Церкви Христовой. В 1917 году на общем собрании прихожан он был избран третьим священником Андреевского Кронштадтского собора. Этот шаг был продиктован, вероятно, сложностями революционного времени. Верующие люди собора давно обратили внимание на трудолюбивого и скромного эстонского пастыря, и, когда возникла необходимость, пожелали видеть его своим духовным отцом. В 1919 году он был возведен в сан протоиерея. А когда в 1923 году собор остался без настоятеля, то правящий архиерей назначил протоиерея Николая Сиймо настоятелем знаменитого храма, в котором некогда служил великий российский праведник св. Иоанн Кронштадтский. Тогда же эстонский пастырь был назначен благочинным всех храмов Кронштадта.
Это назначение во многом и определило его мученическую кончину. Дело в том, что новые властители лютой ненавистью ненавидели св. праведного Иоанна Кронштадтского – их грозного обличителя, – а храм, где он прослужил более полувека, считали центром черносотенной пропаганды и оплотом антисоветской монархической агитации. В резолютивной части обвинения дела № П-77463 обвиняемый протоиерей Николай Сиймо назван ближайшим сподвижником о.Иоанна. Отец Николай не желал прятать ту правду, которая послужила причиной его земных страданий и последующей небесной славы. Оказаться в числе сподвижников великого человека двадцатого столетия он посчитал редчайшей честью, а не обвинительным приговором.
Первоначальный арест последовал в марте 1921 г. Тогда о.Николай был взят по подозрению в участии в Кронштадтском мятеже. Однако через две недели его выпустили ввиду отсутствия состава преступления. Вторично он был арестован 14 октября 1930 года, на праздник Покрова Пресвятой Богородицы.
Все сфабрикованные обвинения были фальшивками, необходимыми для расправы с «врагами революции». Историк М.В. Шкаровский отмечал, что с рубежа 1928-1929 гг. «произошло существенное изменение всего курса политики по отношению к религиозным организациям в СССР. Период относительно спокойных контактов с ними сменился длительной полосой крайне воинственного, нетерпимого отношения к Церкви. Это было связано с принятием общего курса руководящей группы ЦК ВКП(б) во главе со Сталиным на свертывание нэпа, насильственную коллективизацию, обострение классовых отношений в городе и деревне и т.д.» Под этот «курс» и составлялись дела, привлекались свидетели, дававшие «нужные» показания, штамповались «враги народа», подлежавшие уничтожению или ссылке. Никаких политических действий не было в пастырской деятельности отца Николая. Более того, он призывал относиться к происшедшему перевороту и существующей власти по-христиански. Он считал своим пастырским долгом предостерегать, вразумлять, объяснять смысл происходящего и духовно поддерживать своих чад, чем бы впоследствии ни обернулось для него это исполнение пастырских обязанностей.
Отец Николай держал себя на допросах твердо и непреклонно: виновным себя ни в чем не признавал и категорически отвергал политическую связь с какими бы то ни было лицами, арестованными по этому делу. Резолютивная часть обвинительного заключения гласила: «Сиймо обвиняется в том, что, будучи ближайшим сподвижником о.Иоанна Кронштадтского и руководителем «иоаннитов», привлекал к себе фанатичные, изуверские, черносотенные элементы и через них вел борьбу с сов. властью, противодействуя всем советским начинаниям. Прикрывая свою контрреволюционную деятельность толкованиями из книг Священного Писания о близком пришествии антихриста и скорой гибели мира, вел работу в духе установок контрреволюционной организации «истинно-православные». 13 апреля 1931 года выездной сессией коллегии ОГПУ протоиерей Сиймо Николай Адамович был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу.
Согласно документу УФСБ по Санкт-Петербургу от 9 октября 2000 года за № 10/2-1896 н/с, 18 апреля 1931 года этот приговор, увенчавший эстонского протоиерея славой мученика Церкви Христовой, был приведен в исполнение.
Тропарь священномученику Николаю (Сиймо), пресвитеру Кронштадтскому, глас 4
Православия светильника великаго,/ святаго праведнаго Иоанна Кронштадтскаго сослужителем был еси./ Во времена безбожныя креста своего не отверглся еси,/ даже до пролития крове верен Господеви пребыв,/ священномучениче Николае,/ моли Христа Бога/ спастися душам нашим.